Интервью с вокалистом и гитаристом группы «Харлей Дэвидсон» Александром Сериковым. Время действия – май 2003г. Место действия – квартира на проспекте Острякова. Во время интервью происходил процесс переписывания видеозаписи выступления гр. «ШАМ», что и послужило фоном.
- Ну, рассказывай.
- А что именно интересует? В прошлом году нам было 10 лет.
- История меня интересует, только побольше деталей и приколов, и поменьше фраз вроде «в таком-то году мы записали такой-то альбом».
- Было пару песен, записанных на «Зурбагане». Поначалу мы пытались что-то там балабанить с Мешковским. Потом Мешковский свалил куда-то в моря, и я привлек Зеленого. Всучил ему бас. Он что-то там тренькал…
- А Мешковский откуда взялся?
- Меня с ним познакомил мой брат, Серега. Мы тогда пытались делать музыку еще в колхозе «Золотая балка». Но там все зачахло. Представляешь, колхозный клуб, барабанщика нет – компьютер, совковый такой гроб стоит, и из него «чих-пых, чих-пых»! Ха-ха-ха! С ума сойти, я тебе говорю! Вспомнил, мы как раз тогда все поприходили со службы. А я ж музыкой занимался! Я занимался спортом и музыкой, и еще на заводе работу работал.
- А каким спортом?
- Боксом. Ну и вот, мы все поприходили, надо было начинать как-то что-то такое делать. Серегу уволили из Нахимовского училища, с 3-го курса. А предварительно мы еще с Геной собирались дома. Он пытался на басу балабанить. У меня даже записи есть такие, я слушаю: мама дорогая!...Ну, а потом уже все вместе так потихонечку пошло-поехало, начали собираться у Зеленого дома, прикупили инструменты. Барабаны сначала были электронные. Вообще, помню, мы у Зеленого под Новый год прямо в квартире выдавали концерт. Знаешь, барабаны там, йоу, дом на ушах!...Нормально, весело было!
- И чем все закончилось? Милицией?
- Да нет, просто у всех, как обычно на Новый год, утром болела голова, тяжелое похмелье…Знаешь, как: просыпаюсь рано утром, в голове темно и пусто, рядом скверное дыханье, спит помятое созданье. И так далее. В общем, пытались мы дома записываться, со стороны себя слушать. Потом был какой-то просмотр в Матросском клубе, и мы там выступили, Зеленый там поорал…В общем, жахнули мы там и всем понравились. Зеленый булки расслабил, сволочь! Ну как же, он понравился, и хотел после этого сразу… Дня три или четыре он вообще ходил такой товарищ зомби, под впечатлением. У меня чисто личная задача была такая. Я выбрал музыку, хотелось играть, и так, чтобы хотя бы на уровне города нас знали. Мне играть хотелось еще класса с 7-го, наверное. Все начиналось с пионерских барабанов и т.п. Про «Харлей Дэвидсон» (фраза вставлялась на протяжении всей беседы, вроде речевой метки, если мы отвлекались от темы. Чтоб проще было разобраться при расшифровке диктофонной записи. Говорилось с улыбкой и ехидным тоном. – авт.). 93-й год, 17 апреля. Мы выступаем на «Ивушке». Тоже заняли там призовое место, какие-то номинации, туда-сюда…(глядя на экран) Да ты что! Они ж (ШАМ – авт.) без барабанщика косят?
- Да.
- (на экране – публика перед сценой) Здесь какая-то лесбиянская…или что это?!
- Это мальчик!
- Мальчик?! Хороший мальчик…Хе-хе!
- Понравился?
- Да ладно! Что у тебя вечно уклоны какие-то в «Педигри комплит меню»? Я ж не по тем делам! Мне мальчики никогда не нравились. Мне нравились девочки. Даже когда девочка с девочкой, на это и то куда приятней смотреть, чем на мальчика с мальчиком. Ладно, это отступление от темы. В общем, «Ивушка». Кстати, я там со своей бывшей женой познакомился, вот, представляешь?! И, короче говоря, ударили мы галопом по бездорожью, и началось. Как раз сделали студию «Зурбаган». Нам предложили там записаться, записали мы там 4 песни. Они потом, эти песни, крутились на всех радиостанциях, которые по тем временам были: «Серебряный дождь», симферопольские станции, даже по «Проминю» их крутили. И потихонечку, потихонечку нас начали приглашать на всякие сабантуи. Тогда еще был Дима Заборский, он организовывал сейшены в Доме культуры и т.д. То есть, колбасня такая на грани фантастики. Сейчас смотрю – такой был маленький, худенький. Плохо ел, наверное. Иной раз просматриваешь эти записи, ностальгия гложет, конечно. И потом мы уже везде играли: и в Симферополе, и в Ялте, и в Севастополе. Потом так получилось: «Червона рута», 95-й год. «Червона рута» - это круто…» Хохлы, блин!
- А как вы туда попали?
- Это Мешковский постарался. Тоже, упырь. Про него вообще говорить не хочется.
- Мне тоже. Так что, давай не будем.
- Такой упырь…Был даже один такой момент. Там же как: один день, второй день, выбирают, кто отсеивается, кто проходит. Ну, и мы играем, а Мешковский бегает, суетится, типа, директор группы: «Фонарь! Вы никуда не пройдете! Фонарь!» Мы и так там, знаешь, в мандраже таком! Сцена, идеальный звук, клево все. И он еще начинает: вы никуда не пройдете. Потом мы стали лауреатами, и он: «Я же говорил, что у вас все классно выйдет». Чего ж ты, упырь, нас попускал?! «Да я ж специально» - чтоб вы булки не расслабляли. Ну, он такой, двуличный. Ну, и про его подвиги после того, как мы развалились – 96-й год – я хочу опустить и не рассказывать. Нет, с одной стороны, оно хорошо. Директор и должен быть таким. Где-то там пробиваться, без мыла в одно место залезть и вылезть. Ха-ха! В общем, после «Червонной руты» мы отыграли в Симферополе, стояли на сцене с Ани Лорак, с «Шао-Бао», то есть с теми, кто в люди выбился в свое время. Попсе гораздо проще выбиться, чем таким командам. У нас как такового рока нет. Послушаешь «Сплин»… Это что, рок, что ли? Это ж порнография! Вообще, такой кал! Я конечно, понимаю, что в большинстве случаев – даже то, что мы сейчас играем – это просто неформат. Ну, ладно. Бог с ними, с этими музыкантами, которые считают: мы играем русский рок, или там, хохляцкий рок. Я понимаю, они в своем стиле…а вот так, чтоб кач был…
- «Братья Карамазовы»?
- Я вас умоляю…Ну вот, только что «Ария», наверное, которая играет старый хэви-металл. На них пацанва, малолетки ходят, битком просто, целое столпотворение. А остальное все – кал. Даже вот «Король и шут». Панк. Да, есть драйв, но мне не нравится. Не мой вкус. Про «Харлей Дэвидсон». В общем, после «Червоной руты» нам обещали лавры, лауреаты поедут по городам Европы и т. д. Мы булки расслабили…а на самом деле, все оказалось гораздо прозаичнее. Год – вообще ни слуху, ни духу. У нас тут уже появились новые команды. Гена – у него ж вот это все «Я – звезда, «Харлей Дэвидсон» - это я и никто более». Ну, я тебе рассказывал. Мне перемывания костей не очень нужны. Но они, в принципе, и привели к тому, что мы развалились. Мне еще Заборский говорил: кого ты слушаешь? Зеленого? Появились «Кабриолет Лесничего», их стали продвигать, а нас Краев и компания начали потихонечку втаптывать в грязь. Это я так, образно говорю. То есть, что мы зажрались, а тут новая молодая перспективная команда «Кабриолет Лесничего». Все, они звезды, а мы – вообще…Нас даже на концерте в Луначарском поставили первыми, как неизвестных каких-то, как новичков.
- А последними кого?
- Ну, вот «Кабриолет». Звук, конечно, еще полный кал был. Но нас же знают, по старинке поддерживали.
- А кто там еще участвовал?
- Да я не помню, это 95-й год был. В 96-м дали знать о себе «Червона Рута», что они приедут в Севастополь. Мы как дали тогда в ДКРе! Краев тоже, челюсть отвалилась. Потому что, о нас думали: зажрались, звезды, теперь играете всякое гавнище. Я с этим согласен, потому что ничего нового не делалось. Единственно что, у Зеленого была манечка переделывать старые вещи. Я ему говорю: Гена, давай наштампуем песен, и по реакции народа потом будет видно, где хорошая, где плохая. Так плохие и отсеются. Нет, говорит, будем играть вот это. Я ему: откуда ты знаешь, понравится или не понравится народу? Он: положись на меня, я все знаю. Ладно. Кроме того, что он все знал, мы еще и каждую песню переделывали раз по 20. Просто тормоз, это не давало развиваться, делать что-то сложнее. С ним сложнее и более интереснее и не сыграешь. Потому что, что ты хочешь от человека, когда он две ноты знал…Единственное достоинство Зеленого – он для всех такой рубаха-парень, а мы как бы в тенечке. Я просто видел, что люди ему льстят. Мирон, вся эта компания, все знают, что Гена, он как бас-гитарист – ноль. Но это никого не волновало. Зато – звезда восходящая.
На «Червонной руте» нас зацепили здесь, в Севастополе, и мы поехали по городам Украины. Практически везде поставили на уши публику. Заводили враз. Последнее выступление – у нас как опухоль назревало, назревало, прорвалось и мы погавкались и разошлись.
Сделал нам гадость Мешковский. Гадость заключается вот в чем. Мы развалились, разошлись, как в море корабли. Мешковский… Я не знаю, для чего оно ему надо было…Есть каталог групп по всей Украине. И он туда послал весточку, что группы «Харлей Дэвидсон» больше не существует, все! На хрена вот это делать - я, честно говоря, не понял. Группа «Харлей Дэвидсон» развалилась…Да кого это волнует?! Ситуация какова: мы развалились, может, мы через месяц возьмем и снова соберемся? В принципе, так оно и вышло. Когда был концерт памяти Крупнова в «Бункере», мы собрались, вспомнили старые вещи, отыграли, дали жару, разошлись. А он дал эту информацию. «Червона рута» нас могла приглашать просто как гостей фестиваля. А так, естественно, мы канули в бездну. Ну, спасибо Мешковскому. Я так до сих пор и не понимаю, на фига? Если б было что-то существенное: «Харлеи» сняли видеоклип и т. д. Короче, скотство. Севастополь – это периферия, и все, кто здесь чем-либо занимались и занимаются – это все на уровне дилетантства. Поэтому…ну, грустно все. Призрачно все в этом мире безоблачном. Хлебну чайку я, пожалуй (глядя на экран) А они там все русские песни поют!
- Это Шлеп. Он приехал из Северодвинска. Он туда возил «ШАМ», на фестиваль, а теперь сам сюда приехал.
- Русские идут, называется. Я хотя расист вообще, но…Не знаю. Им нравится такое, да и ради Бога. Я им не судья. Каждый делает то, что ему нравится, чем он дышит, чем живет.
- Ты что, не любишь русские песни?
- Я люблю. Только это не русские песни. Это придуманные песни. А есть русские песни. Это две разные вещи. Вообще, я слушаю все. Воспитывался на Высоцком, мне нравится Леонид Утесов, мне нравятся некоторые классические дела. Все, вплоть до «Pantera». У меня диапазон широкий. Ладно, отвлекся. Про «Харлей Дэвидсон». 97-й год. До этого мы поделили название. Серега остался со мной. И я со своей командой, одними из лучших музыкантов города, записал на «Зурбагане» 4 песни. Тоже достойные, в отличие от Зеленого. Те песни, которые мы делали тогда, они даже сейчас актуальны. Нужен был директор, продюсер или волшебник в голубом вертолете, чтоб куда-то это дело продвинуть. Но оно никому на фиг было не нужно, потому что, наступили такие времена… В 95-м отсюда свалил Заборский. Здесь остались два клана: Краев и вон тот, губатый (показывает на фотографию «Ли.Дера»). Ух, морда! Ха-ха! Короче, кто не с нами, тот против нас. У них там была какая-то междоусобица, а крайними получается кто? Талантливые люди пропадают почем зря, понимаешь! Ну ладно, это все шуточки. Короче, все развалилось. Остался я один. Я потом сам пошел, думаю, пропади оно все пропадом. Пошел, записал еще песен 5. Студия «Зурбаган» развалилась. Раздербанили потому что. Хозяина ж нет, понимаешь?...
- Кто?
- Какая разница, кто. Если нет хозяина… Знаешь, как раньше говорили? Спасибо партии родной и Горбачеву Мишке – это когда сухой закон был, это женская частушка – теперь у наших мужиков хорошо стоят шишки. Ха-ха! Это реалии, от этого никуда не деться. Реальные частушки. Я еще и не такие знаю! Мы еще не так могем! Едет трактор по болоту с голыми коленками…где моя фуражка, заканчивается так. Люблю повеселиться, особенно пожрать! (глядя на экран) Да ты что! Смотри!!! Ой, танцы народов мира! Офигеть! Ну и задница у этой…слушай, это баба с бабой, что ли?
- Это мальчик!!!
- Мальчик?! Да ты что! А это у него а-ля русская рубаха? Да он еще и пляшет а-ля русский хоровод?
- Да. Он еще и песни такие же пишет.
- Да ты что! И ты говоришь, под это колбасятся?!
- Так это ж еще не «ШАМ».
- А кто?
- Шлеп.
- Шлеп? А, Шлеп и «ШАМ». Ну, нормально. Одного поля ягоды. Типа, про Русь-матушку…
- Какую Русь-матушку?!
- А про что поет? Про наркотики?
- Это про Ямайку что-то.
- Ясно. Рассказываю дальше. Про «Харлей Дэвидсон». У нас уже у каждого появилась семья. Семья – это оковы, а музыка требует расходов, а расходы нужно планировать, потому что надо кормить семью…
- Уже который по счету музыкант заявляет: «семья – это оковы». А чего тогда вы все женитесь, я не пойму?
- А…случилось страшное. Понимаешь? Чего «женитесь», я уже развелся. И думаешь, я себя плохо чувствую? Нормально.
- Ты когда в ЗАГС шел, ты думал, что семья – это оковы?
- Это сейчас я об этом думаю.
97-й год. Сколько раз я уже назвал этот 97-й год? Ха-ха! Уже я был инициатором того, чтобы собраться вместе. Серегу на тот момент уже в «Кабриолет Лесничего» пригласили. Собрались мы вместе, начали репетировать. Поскольку в основном-то сочиняю я, я уже принес готовые песни. Говорю: «Ну, что будем играть?» - Гена: «Ну, не знаю». «Вот, - говорю, - у меня есть уже готовые вещи». Сделали. 4 песни. Я ему предложил: давай и я буду петь, и ты, чтоб это было интересно. Потом весь его эгоизм и себялюбие дали о себе знать. Наверно, подумал: это ж тексты будут Серикова…и музыка…нет, так дело не пойдет. Говорит: меня музыка устраивает, а тексты пусть будут мои. Я говорю: Гена, тут уже все готово! Принеси мне свой текст, я тебе сделаю музыку, какую ты захочешь. Нет. Я ему привел простой пример: Гена, вот Леннон и Маккартни, они ж находили общий язык, компромисс. Почему так нельзя? Он мне как-то раз прямо сказал: «Как это так, ты будешь петь? «Харлей Дэвидсон» - это я». Я говорю: не хочешь, как хочешь. Ничего не получилось, и мы разошлись, как в море корабли. Я потом впоследствии записал эти песни в Матросском клубе. И вот, в один прекрасный момент, в прошлом году, Гена говорит: а «Рок-н-ролл на Рождество» не хотите с губатым сыграть?
- Его Саша зовут.
- Да. Я говорю, гавно вопрос. Мы вышли…Такой кал! Звук - полный отстой, сыгранности – ноль. Зато Гена там орал. Другое дело, что та категория слушателей, которая пришла на «Ли.Дер», они помнят «Харлей Дэвидсон», поэтому и поддерживали нас по старинке.
- А до меня доходили слухи, что это Барулин предложил вам собраться на «Рок-н-ролл».
- Это Барулин предложил.
- Именно собраться группе «Харлей Дэвидсон»?
- Ну да. Я не знаю, кто там был инициатором, но нам об этом сказал Гена. Нашли барабанщика. Сначала Аркашу хотели. Собрались, отыграли 9 сабантуев. Байк-шоу, от русского блока в Ялте, байк-шоу в Симеизе, в Судаке, здесь. Но все это было некачественно. Барабанщику, Сашке, ему надоело голову в песок прятать, как страусу. Потому что, многие за глаза говорили: лучше б вы, старперы, и не выходили. Меня это тоже задевало. Но Гена - он же по жизни «я – звезда», «все нормально».
Ты сидишь, как хиппаны. Хиппаны, хиппаны! … Знаешь такую песню? Еще цветочки тебе…
- То хиппаны, то русские песни ему не те.
- Русские песни – это вот послушай «Подворье», у них русские песни. А это что?
- Я люблю такие песни.
- Ты такие любишь?!
- Да. Я «ШАМ» очень люблю. Все, я упала в твоих глазах? Ты встаешь, разворачиваешься и уходишь?
- Так, пауза. Музыкальная пауза. Слушайте «ШАМ», товарищи (играет «ШАМ»).
- Ты не любишь «ШАМ»?
- Я?! Чего я их должен любить? Они мне никогда не нравились. Я просто высказываю свою точку зрения. Но они делают свое дело, и ради Бога. Каждый имеет право на существование. Видишь, я воспитан совсем на другом. Я понял, про какие русские песни ты говоришь. Понимаешь, есть такая группа «Калинов Мост». Моя любимая группа. Я просто с нее кипятком писаю, извиняюсь за выражение. И после них я «ШАМ» просто не могу слушать. Это ж небо и земля.
- У Каплева, по-моему, не менее интересные стихи.
- У меня такие же песни были. Мы их просто подделали под Зеленого.
- Прикольно, наверное, было.
- Получился, блин, «Motorhead»! Там «поле все в крестах от простых могил» и песня такая «Никто не хотел умирать». Она вообще делалась под русскую народную, но с Геной это, естественно, бесполезно, даже и рыпаться не надо! Он взял одну ноту – и все! Я ему показал? Вот пальчик переставь сюда, будет другая нота. Так мы играем от ми, а так будет от си. А я там на гитаре давай поливать, чтоб хоть как-то разукрасить все это хозяйство! У меня есть старые записи «Никто не хотел умирать». Она, конечно, мощно звучала с вокалом. Изначально у меня был настрой делать примерно такую музыку, как «ШАМ». Но я это перерос, перегорел, и мне это просто неинтересно. На данный момент мне нравятся «System of a down», «Nickelback», «P.O.D»…
- Какая гадость!
- Что? «P.O.D»?
- Все.
- Все? Хорошо…что ж тебе назвать такое? Оззи Осборн?
- Пойдет.
- Пойдет? Ладно, уговорила. «Aerosmith»?
- Пойдет.
- Ну, все!
- Можешь Моррисона назвать.
- Нет, Моррисон мне никогда не нравился, мне нравились «Doors». Я считаю, он просто поэт. Ему надо было книжки со стихами печатать, и все. А вообще из старых групп мне нравятся «Creedence». «ZZ Top» - тоже респект. Сейчас многие слушают старое, но…У меня, допустим, манера игры блюзовая. Ее надо играть по-новому! Смотришь новые команды, «Foo Fighters», к примеру…Что? Еще скажи, не нравится?
- Нет.
- Куда я пришел?! Я это слушаю, но не говорю, что мне это все нравится беспредельно. Просто приходится. Пусть это будет старое, но с новым звучанием, с новой подачей. С Зеленым у нас всегда по этому поводу были трения. Поэтому он меня тормозил. А сейчас у нас в группе полное взаимопонимание и согласие (глядя на экран) смотри, пацан с пацаном обнимаются! И еще целуются!!! Что за разврат там, я не понял?! Я понимаю, ладно там: «Братан, ты меня уважаешь? И я тебя!». А тут явная откровенная любовь. «ШАМ», в отличие от нас, более клубные. А у нас…я это называю рок-н-ролл. Рок-н-ролл, он не должен быть вылизанным, чистым. Он должен быть немножко грязноватым. Где-то там даже лажа, это у всех присутствует. Но лажа не до такой степени, что вышли 3 пионера, и полное «кто в лес, кто по дрова». Нужно, чтоб вкусно было, чтоб неслась энергия. Я сейчас пытаюсь делать такие песни, которые бы запоминались. Не мне судить, насколько они нравятся или не нравятся, потому что мы 2 раза выступили без Зеленого, и это еще не показатель. Хотя, по видеозаписи (сейшен в «Импульсе» - авт.) смотришь – нормально, народ колбасится. Мы выступали первыми, публика еще не разогревшаяся. Это уже о чем-то говорит. Что касается музыки, мы прекрасно знаем, что это не формат. В то же время, учимся. Юра – он старый хэви-металлист. Мы ему сейчас даем слушать много современных групп.
Таких команд, как мы, как «ШАМ» просто немеренно. Даже на Украине. Есть такой фестиваль «Чайка», проходит в Киеве. Я посмотрел – очень много там всякого разного. Краев, перед тем, как уезжать в Москву, говорит мне: если у тебя есть амбиции, можешь пробиваться, я тебе смогу помочь. У меня амбиций сейчас нет. Огонек, который был раньше, знаешь, «нам хлеба не надо – работу давай», этого сейчас нет. Все на уровне хобби. Лучше этим заниматься, чем ходить, синьку квасить.
- Можно подумать, вы всегда такие трезвые на репетициях.
- Кстати, на репетициях мы не пьем. И даже…
- …после.
- и после – нет. Последнее время у нас так получается, что репетиции начинаются в 9 и заканчиваются в час ночи. Какой там? А утром на работу. Тем более, у нас Юра – безбашенный товарищ. Он работает по 17 часов в сутки, и еще умудряется ходить на репетиции. Если ему пить, он вообще свалится. Сегодня вот они собираются без меня, потому что самое главное – это ритмическая основа, на них все держится. А я – гитара, жужжалка будет ковырять там по-своему. В «Харлеях» такая болезнь, что многие ориентировались по моей гитаре. А сейчас мы репетируем правильно. Басист слушает барабанщика, барабанщик работает с метрономом. Все как положено в лучших домах Лондона и Жмеринки. Слушай. У тебя там кассета, по-моему, заканчивается! Это была группа «Харлей Дэвидсон»!
D'yer M'aker
- Ну, рассказывай.
- А что именно интересует? В прошлом году нам было 10 лет.
- История меня интересует, только побольше деталей и приколов, и поменьше фраз вроде «в таком-то году мы записали такой-то альбом».
- Было пару песен, записанных на «Зурбагане». Поначалу мы пытались что-то там балабанить с Мешковским. Потом Мешковский свалил куда-то в моря, и я привлек Зеленого. Всучил ему бас. Он что-то там тренькал…
- А Мешковский откуда взялся?
- Меня с ним познакомил мой брат, Серега. Мы тогда пытались делать музыку еще в колхозе «Золотая балка». Но там все зачахло. Представляешь, колхозный клуб, барабанщика нет – компьютер, совковый такой гроб стоит, и из него «чих-пых, чих-пых»! Ха-ха-ха! С ума сойти, я тебе говорю! Вспомнил, мы как раз тогда все поприходили со службы. А я ж музыкой занимался! Я занимался спортом и музыкой, и еще на заводе работу работал.
- А каким спортом?
- Боксом. Ну и вот, мы все поприходили, надо было начинать как-то что-то такое делать. Серегу уволили из Нахимовского училища, с 3-го курса. А предварительно мы еще с Геной собирались дома. Он пытался на басу балабанить. У меня даже записи есть такие, я слушаю: мама дорогая!...Ну, а потом уже все вместе так потихонечку пошло-поехало, начали собираться у Зеленого дома, прикупили инструменты. Барабаны сначала были электронные. Вообще, помню, мы у Зеленого под Новый год прямо в квартире выдавали концерт. Знаешь, барабаны там, йоу, дом на ушах!...Нормально, весело было!
- И чем все закончилось? Милицией?
- Да нет, просто у всех, как обычно на Новый год, утром болела голова, тяжелое похмелье…Знаешь, как: просыпаюсь рано утром, в голове темно и пусто, рядом скверное дыханье, спит помятое созданье. И так далее. В общем, пытались мы дома записываться, со стороны себя слушать. Потом был какой-то просмотр в Матросском клубе, и мы там выступили, Зеленый там поорал…В общем, жахнули мы там и всем понравились. Зеленый булки расслабил, сволочь! Ну как же, он понравился, и хотел после этого сразу… Дня три или четыре он вообще ходил такой товарищ зомби, под впечатлением. У меня чисто личная задача была такая. Я выбрал музыку, хотелось играть, и так, чтобы хотя бы на уровне города нас знали. Мне играть хотелось еще класса с 7-го, наверное. Все начиналось с пионерских барабанов и т.п. Про «Харлей Дэвидсон» (фраза вставлялась на протяжении всей беседы, вроде речевой метки, если мы отвлекались от темы. Чтоб проще было разобраться при расшифровке диктофонной записи. Говорилось с улыбкой и ехидным тоном. – авт.). 93-й год, 17 апреля. Мы выступаем на «Ивушке». Тоже заняли там призовое место, какие-то номинации, туда-сюда…(глядя на экран) Да ты что! Они ж (ШАМ – авт.) без барабанщика косят?
- Да.
- (на экране – публика перед сценой) Здесь какая-то лесбиянская…или что это?!
- Это мальчик!
- Мальчик?! Хороший мальчик…Хе-хе!
- Понравился?
- Да ладно! Что у тебя вечно уклоны какие-то в «Педигри комплит меню»? Я ж не по тем делам! Мне мальчики никогда не нравились. Мне нравились девочки. Даже когда девочка с девочкой, на это и то куда приятней смотреть, чем на мальчика с мальчиком. Ладно, это отступление от темы. В общем, «Ивушка». Кстати, я там со своей бывшей женой познакомился, вот, представляешь?! И, короче говоря, ударили мы галопом по бездорожью, и началось. Как раз сделали студию «Зурбаган». Нам предложили там записаться, записали мы там 4 песни. Они потом, эти песни, крутились на всех радиостанциях, которые по тем временам были: «Серебряный дождь», симферопольские станции, даже по «Проминю» их крутили. И потихонечку, потихонечку нас начали приглашать на всякие сабантуи. Тогда еще был Дима Заборский, он организовывал сейшены в Доме культуры и т.д. То есть, колбасня такая на грани фантастики. Сейчас смотрю – такой был маленький, худенький. Плохо ел, наверное. Иной раз просматриваешь эти записи, ностальгия гложет, конечно. И потом мы уже везде играли: и в Симферополе, и в Ялте, и в Севастополе. Потом так получилось: «Червона рута», 95-й год. «Червона рута» - это круто…» Хохлы, блин!
- А как вы туда попали?
- Это Мешковский постарался. Тоже, упырь. Про него вообще говорить не хочется.
- Мне тоже. Так что, давай не будем.
- Такой упырь…Был даже один такой момент. Там же как: один день, второй день, выбирают, кто отсеивается, кто проходит. Ну, и мы играем, а Мешковский бегает, суетится, типа, директор группы: «Фонарь! Вы никуда не пройдете! Фонарь!» Мы и так там, знаешь, в мандраже таком! Сцена, идеальный звук, клево все. И он еще начинает: вы никуда не пройдете. Потом мы стали лауреатами, и он: «Я же говорил, что у вас все классно выйдет». Чего ж ты, упырь, нас попускал?! «Да я ж специально» - чтоб вы булки не расслабляли. Ну, он такой, двуличный. Ну, и про его подвиги после того, как мы развалились – 96-й год – я хочу опустить и не рассказывать. Нет, с одной стороны, оно хорошо. Директор и должен быть таким. Где-то там пробиваться, без мыла в одно место залезть и вылезть. Ха-ха! В общем, после «Червонной руты» мы отыграли в Симферополе, стояли на сцене с Ани Лорак, с «Шао-Бао», то есть с теми, кто в люди выбился в свое время. Попсе гораздо проще выбиться, чем таким командам. У нас как такового рока нет. Послушаешь «Сплин»… Это что, рок, что ли? Это ж порнография! Вообще, такой кал! Я конечно, понимаю, что в большинстве случаев – даже то, что мы сейчас играем – это просто неформат. Ну, ладно. Бог с ними, с этими музыкантами, которые считают: мы играем русский рок, или там, хохляцкий рок. Я понимаю, они в своем стиле…а вот так, чтоб кач был…
- «Братья Карамазовы»?
- Я вас умоляю…Ну вот, только что «Ария», наверное, которая играет старый хэви-металл. На них пацанва, малолетки ходят, битком просто, целое столпотворение. А остальное все – кал. Даже вот «Король и шут». Панк. Да, есть драйв, но мне не нравится. Не мой вкус. Про «Харлей Дэвидсон». В общем, после «Червоной руты» нам обещали лавры, лауреаты поедут по городам Европы и т. д. Мы булки расслабили…а на самом деле, все оказалось гораздо прозаичнее. Год – вообще ни слуху, ни духу. У нас тут уже появились новые команды. Гена – у него ж вот это все «Я – звезда, «Харлей Дэвидсон» - это я и никто более». Ну, я тебе рассказывал. Мне перемывания костей не очень нужны. Но они, в принципе, и привели к тому, что мы развалились. Мне еще Заборский говорил: кого ты слушаешь? Зеленого? Появились «Кабриолет Лесничего», их стали продвигать, а нас Краев и компания начали потихонечку втаптывать в грязь. Это я так, образно говорю. То есть, что мы зажрались, а тут новая молодая перспективная команда «Кабриолет Лесничего». Все, они звезды, а мы – вообще…Нас даже на концерте в Луначарском поставили первыми, как неизвестных каких-то, как новичков.
- А последними кого?
- Ну, вот «Кабриолет». Звук, конечно, еще полный кал был. Но нас же знают, по старинке поддерживали.
- А кто там еще участвовал?
- Да я не помню, это 95-й год был. В 96-м дали знать о себе «Червона Рута», что они приедут в Севастополь. Мы как дали тогда в ДКРе! Краев тоже, челюсть отвалилась. Потому что, о нас думали: зажрались, звезды, теперь играете всякое гавнище. Я с этим согласен, потому что ничего нового не делалось. Единственно что, у Зеленого была манечка переделывать старые вещи. Я ему говорю: Гена, давай наштампуем песен, и по реакции народа потом будет видно, где хорошая, где плохая. Так плохие и отсеются. Нет, говорит, будем играть вот это. Я ему: откуда ты знаешь, понравится или не понравится народу? Он: положись на меня, я все знаю. Ладно. Кроме того, что он все знал, мы еще и каждую песню переделывали раз по 20. Просто тормоз, это не давало развиваться, делать что-то сложнее. С ним сложнее и более интереснее и не сыграешь. Потому что, что ты хочешь от человека, когда он две ноты знал…Единственное достоинство Зеленого – он для всех такой рубаха-парень, а мы как бы в тенечке. Я просто видел, что люди ему льстят. Мирон, вся эта компания, все знают, что Гена, он как бас-гитарист – ноль. Но это никого не волновало. Зато – звезда восходящая.
На «Червонной руте» нас зацепили здесь, в Севастополе, и мы поехали по городам Украины. Практически везде поставили на уши публику. Заводили враз. Последнее выступление – у нас как опухоль назревало, назревало, прорвалось и мы погавкались и разошлись.
Сделал нам гадость Мешковский. Гадость заключается вот в чем. Мы развалились, разошлись, как в море корабли. Мешковский… Я не знаю, для чего оно ему надо было…Есть каталог групп по всей Украине. И он туда послал весточку, что группы «Харлей Дэвидсон» больше не существует, все! На хрена вот это делать - я, честно говоря, не понял. Группа «Харлей Дэвидсон» развалилась…Да кого это волнует?! Ситуация какова: мы развалились, может, мы через месяц возьмем и снова соберемся? В принципе, так оно и вышло. Когда был концерт памяти Крупнова в «Бункере», мы собрались, вспомнили старые вещи, отыграли, дали жару, разошлись. А он дал эту информацию. «Червона рута» нас могла приглашать просто как гостей фестиваля. А так, естественно, мы канули в бездну. Ну, спасибо Мешковскому. Я так до сих пор и не понимаю, на фига? Если б было что-то существенное: «Харлеи» сняли видеоклип и т. д. Короче, скотство. Севастополь – это периферия, и все, кто здесь чем-либо занимались и занимаются – это все на уровне дилетантства. Поэтому…ну, грустно все. Призрачно все в этом мире безоблачном. Хлебну чайку я, пожалуй (глядя на экран) А они там все русские песни поют!
- Это Шлеп. Он приехал из Северодвинска. Он туда возил «ШАМ», на фестиваль, а теперь сам сюда приехал.
- Русские идут, называется. Я хотя расист вообще, но…Не знаю. Им нравится такое, да и ради Бога. Я им не судья. Каждый делает то, что ему нравится, чем он дышит, чем живет.
- Ты что, не любишь русские песни?
- Я люблю. Только это не русские песни. Это придуманные песни. А есть русские песни. Это две разные вещи. Вообще, я слушаю все. Воспитывался на Высоцком, мне нравится Леонид Утесов, мне нравятся некоторые классические дела. Все, вплоть до «Pantera». У меня диапазон широкий. Ладно, отвлекся. Про «Харлей Дэвидсон». 97-й год. До этого мы поделили название. Серега остался со мной. И я со своей командой, одними из лучших музыкантов города, записал на «Зурбагане» 4 песни. Тоже достойные, в отличие от Зеленого. Те песни, которые мы делали тогда, они даже сейчас актуальны. Нужен был директор, продюсер или волшебник в голубом вертолете, чтоб куда-то это дело продвинуть. Но оно никому на фиг было не нужно, потому что, наступили такие времена… В 95-м отсюда свалил Заборский. Здесь остались два клана: Краев и вон тот, губатый (показывает на фотографию «Ли.Дера»). Ух, морда! Ха-ха! Короче, кто не с нами, тот против нас. У них там была какая-то междоусобица, а крайними получается кто? Талантливые люди пропадают почем зря, понимаешь! Ну ладно, это все шуточки. Короче, все развалилось. Остался я один. Я потом сам пошел, думаю, пропади оно все пропадом. Пошел, записал еще песен 5. Студия «Зурбаган» развалилась. Раздербанили потому что. Хозяина ж нет, понимаешь?...
- Кто?
- Какая разница, кто. Если нет хозяина… Знаешь, как раньше говорили? Спасибо партии родной и Горбачеву Мишке – это когда сухой закон был, это женская частушка – теперь у наших мужиков хорошо стоят шишки. Ха-ха! Это реалии, от этого никуда не деться. Реальные частушки. Я еще и не такие знаю! Мы еще не так могем! Едет трактор по болоту с голыми коленками…где моя фуражка, заканчивается так. Люблю повеселиться, особенно пожрать! (глядя на экран) Да ты что! Смотри!!! Ой, танцы народов мира! Офигеть! Ну и задница у этой…слушай, это баба с бабой, что ли?
- Это мальчик!!!
- Мальчик?! Да ты что! А это у него а-ля русская рубаха? Да он еще и пляшет а-ля русский хоровод?
- Да. Он еще и песни такие же пишет.
- Да ты что! И ты говоришь, под это колбасятся?!
- Так это ж еще не «ШАМ».
- А кто?
- Шлеп.
- Шлеп? А, Шлеп и «ШАМ». Ну, нормально. Одного поля ягоды. Типа, про Русь-матушку…
- Какую Русь-матушку?!
- А про что поет? Про наркотики?
- Это про Ямайку что-то.
- Ясно. Рассказываю дальше. Про «Харлей Дэвидсон». У нас уже у каждого появилась семья. Семья – это оковы, а музыка требует расходов, а расходы нужно планировать, потому что надо кормить семью…
- Уже который по счету музыкант заявляет: «семья – это оковы». А чего тогда вы все женитесь, я не пойму?
- А…случилось страшное. Понимаешь? Чего «женитесь», я уже развелся. И думаешь, я себя плохо чувствую? Нормально.
- Ты когда в ЗАГС шел, ты думал, что семья – это оковы?
- Это сейчас я об этом думаю.
97-й год. Сколько раз я уже назвал этот 97-й год? Ха-ха! Уже я был инициатором того, чтобы собраться вместе. Серегу на тот момент уже в «Кабриолет Лесничего» пригласили. Собрались мы вместе, начали репетировать. Поскольку в основном-то сочиняю я, я уже принес готовые песни. Говорю: «Ну, что будем играть?» - Гена: «Ну, не знаю». «Вот, - говорю, - у меня есть уже готовые вещи». Сделали. 4 песни. Я ему предложил: давай и я буду петь, и ты, чтоб это было интересно. Потом весь его эгоизм и себялюбие дали о себе знать. Наверно, подумал: это ж тексты будут Серикова…и музыка…нет, так дело не пойдет. Говорит: меня музыка устраивает, а тексты пусть будут мои. Я говорю: Гена, тут уже все готово! Принеси мне свой текст, я тебе сделаю музыку, какую ты захочешь. Нет. Я ему привел простой пример: Гена, вот Леннон и Маккартни, они ж находили общий язык, компромисс. Почему так нельзя? Он мне как-то раз прямо сказал: «Как это так, ты будешь петь? «Харлей Дэвидсон» - это я». Я говорю: не хочешь, как хочешь. Ничего не получилось, и мы разошлись, как в море корабли. Я потом впоследствии записал эти песни в Матросском клубе. И вот, в один прекрасный момент, в прошлом году, Гена говорит: а «Рок-н-ролл на Рождество» не хотите с губатым сыграть?
- Его Саша зовут.
- Да. Я говорю, гавно вопрос. Мы вышли…Такой кал! Звук - полный отстой, сыгранности – ноль. Зато Гена там орал. Другое дело, что та категория слушателей, которая пришла на «Ли.Дер», они помнят «Харлей Дэвидсон», поэтому и поддерживали нас по старинке.
- А до меня доходили слухи, что это Барулин предложил вам собраться на «Рок-н-ролл».
- Это Барулин предложил.
- Именно собраться группе «Харлей Дэвидсон»?
- Ну да. Я не знаю, кто там был инициатором, но нам об этом сказал Гена. Нашли барабанщика. Сначала Аркашу хотели. Собрались, отыграли 9 сабантуев. Байк-шоу, от русского блока в Ялте, байк-шоу в Симеизе, в Судаке, здесь. Но все это было некачественно. Барабанщику, Сашке, ему надоело голову в песок прятать, как страусу. Потому что, многие за глаза говорили: лучше б вы, старперы, и не выходили. Меня это тоже задевало. Но Гена - он же по жизни «я – звезда», «все нормально».
Ты сидишь, как хиппаны. Хиппаны, хиппаны! … Знаешь такую песню? Еще цветочки тебе…
- То хиппаны, то русские песни ему не те.
- Русские песни – это вот послушай «Подворье», у них русские песни. А это что?
- Я люблю такие песни.
- Ты такие любишь?!
- Да. Я «ШАМ» очень люблю. Все, я упала в твоих глазах? Ты встаешь, разворачиваешься и уходишь?
- Так, пауза. Музыкальная пауза. Слушайте «ШАМ», товарищи (играет «ШАМ»).
- Ты не любишь «ШАМ»?
- Я?! Чего я их должен любить? Они мне никогда не нравились. Я просто высказываю свою точку зрения. Но они делают свое дело, и ради Бога. Каждый имеет право на существование. Видишь, я воспитан совсем на другом. Я понял, про какие русские песни ты говоришь. Понимаешь, есть такая группа «Калинов Мост». Моя любимая группа. Я просто с нее кипятком писаю, извиняюсь за выражение. И после них я «ШАМ» просто не могу слушать. Это ж небо и земля.
- У Каплева, по-моему, не менее интересные стихи.
- У меня такие же песни были. Мы их просто подделали под Зеленого.
- Прикольно, наверное, было.
- Получился, блин, «Motorhead»! Там «поле все в крестах от простых могил» и песня такая «Никто не хотел умирать». Она вообще делалась под русскую народную, но с Геной это, естественно, бесполезно, даже и рыпаться не надо! Он взял одну ноту – и все! Я ему показал? Вот пальчик переставь сюда, будет другая нота. Так мы играем от ми, а так будет от си. А я там на гитаре давай поливать, чтоб хоть как-то разукрасить все это хозяйство! У меня есть старые записи «Никто не хотел умирать». Она, конечно, мощно звучала с вокалом. Изначально у меня был настрой делать примерно такую музыку, как «ШАМ». Но я это перерос, перегорел, и мне это просто неинтересно. На данный момент мне нравятся «System of a down», «Nickelback», «P.O.D»…
- Какая гадость!
- Что? «P.O.D»?
- Все.
- Все? Хорошо…что ж тебе назвать такое? Оззи Осборн?
- Пойдет.
- Пойдет? Ладно, уговорила. «Aerosmith»?
- Пойдет.
- Ну, все!
- Можешь Моррисона назвать.
- Нет, Моррисон мне никогда не нравился, мне нравились «Doors». Я считаю, он просто поэт. Ему надо было книжки со стихами печатать, и все. А вообще из старых групп мне нравятся «Creedence». «ZZ Top» - тоже респект. Сейчас многие слушают старое, но…У меня, допустим, манера игры блюзовая. Ее надо играть по-новому! Смотришь новые команды, «Foo Fighters», к примеру…Что? Еще скажи, не нравится?
- Нет.
- Куда я пришел?! Я это слушаю, но не говорю, что мне это все нравится беспредельно. Просто приходится. Пусть это будет старое, но с новым звучанием, с новой подачей. С Зеленым у нас всегда по этому поводу были трения. Поэтому он меня тормозил. А сейчас у нас в группе полное взаимопонимание и согласие (глядя на экран) смотри, пацан с пацаном обнимаются! И еще целуются!!! Что за разврат там, я не понял?! Я понимаю, ладно там: «Братан, ты меня уважаешь? И я тебя!». А тут явная откровенная любовь. «ШАМ», в отличие от нас, более клубные. А у нас…я это называю рок-н-ролл. Рок-н-ролл, он не должен быть вылизанным, чистым. Он должен быть немножко грязноватым. Где-то там даже лажа, это у всех присутствует. Но лажа не до такой степени, что вышли 3 пионера, и полное «кто в лес, кто по дрова». Нужно, чтоб вкусно было, чтоб неслась энергия. Я сейчас пытаюсь делать такие песни, которые бы запоминались. Не мне судить, насколько они нравятся или не нравятся, потому что мы 2 раза выступили без Зеленого, и это еще не показатель. Хотя, по видеозаписи (сейшен в «Импульсе» - авт.) смотришь – нормально, народ колбасится. Мы выступали первыми, публика еще не разогревшаяся. Это уже о чем-то говорит. Что касается музыки, мы прекрасно знаем, что это не формат. В то же время, учимся. Юра – он старый хэви-металлист. Мы ему сейчас даем слушать много современных групп.
Таких команд, как мы, как «ШАМ» просто немеренно. Даже на Украине. Есть такой фестиваль «Чайка», проходит в Киеве. Я посмотрел – очень много там всякого разного. Краев, перед тем, как уезжать в Москву, говорит мне: если у тебя есть амбиции, можешь пробиваться, я тебе смогу помочь. У меня амбиций сейчас нет. Огонек, который был раньше, знаешь, «нам хлеба не надо – работу давай», этого сейчас нет. Все на уровне хобби. Лучше этим заниматься, чем ходить, синьку квасить.
- Можно подумать, вы всегда такие трезвые на репетициях.
- Кстати, на репетициях мы не пьем. И даже…
- …после.
- и после – нет. Последнее время у нас так получается, что репетиции начинаются в 9 и заканчиваются в час ночи. Какой там? А утром на работу. Тем более, у нас Юра – безбашенный товарищ. Он работает по 17 часов в сутки, и еще умудряется ходить на репетиции. Если ему пить, он вообще свалится. Сегодня вот они собираются без меня, потому что самое главное – это ритмическая основа, на них все держится. А я – гитара, жужжалка будет ковырять там по-своему. В «Харлеях» такая болезнь, что многие ориентировались по моей гитаре. А сейчас мы репетируем правильно. Басист слушает барабанщика, барабанщик работает с метрономом. Все как положено в лучших домах Лондона и Жмеринки. Слушай. У тебя там кассета, по-моему, заканчивается! Это была группа «Харлей Дэвидсон»!
D'yer M'aker